KATHARINE LAKE BERZ and JULIA HOLLAND
Наша дружба началась пятнадцать лет назад, когда наши сыновья были маленькими детьми в местном детском саду. Мы делились беспокойством о том, как воспитывать наших детей. Как мы можем помочь им быстрее научиться читать? Должны ли они играть в хоккей или футбол? Следует ли беспокоиться о том, что они ходят в костюмах Хэллоуина в феврале? Но главное, мы беспокоились о том, как помочь нашим детям стать заботливыми людьми. Большинство детей в нашем районе Роздейл-Мур-Парк в Торонто наслаждались всеми возможными материальными и образовательными преимуществами. Наши дети учились в программе французской иммерсии, учились играть на пианино у почитаемого учителя и участвовали во множестве спортивных и художественных мероприятий. НО! Как они научатся благодарности, щедрости и смирению? На это не было уроков.
Мы решили научить наших детей личным примером. На протяжении многих лет мы сотрудничали с друзьями, чтобы вносить свой вклад в нашу общину в небольших масштабах. Мы собирали средства для торонтской городской больницы, поддерживали сирот в Онтарио и финансировали программу для жертв СПИДа в Свазиленде. Летом 2015 года нас глубоко огорчили новости о миллионах вынужденных покинуть свои дома сирийцев. Мы хотели сделать больше, чем просто внести финансовый вклад. Мы хотели работать вместе с нашими детьми, чтобы лично приветствовать как можно больше сирийских семей.
Нам потребовалось всего несколько недель, чтобы собрать группу из семи семей, которые хотели работать вместе, чтобы спонсировать одну или две сирийские семьи. Наша группа включала в себя юристов, финансистов, консультантов по управлению, домохозяек, банкира, врача, медсестру и бухгалтера, которые были готовы разделить разнообразные задачи по осуществлению адаптации новой семьи. Когда в СМИ появились фотографии трехлетнего сирийского мальчика Алана Курди, лежащего мертвым на турецком пляже, к нам присоединилось еще больше людей, желающих присоединиться к нашей инициативе. Мы связались с нашей местной церковью, которая имела опыт в спонсировании беженцев, и вместе мы определили лучший процесс для подачи заявок на спонсорство. Через несколько месяцев еще семнадцать местных групп-спонсоров сформировались для подачи частных заявок в партнерстве с Объединенной Церковью Канады.
Затем началась долгая очередь ожидания для прибытия нашей семьи. Сотни других групп-спонсоров также были созданы в ответ на обязательства новоизбранного правительства переселить 25 000 сирийцев, и нам пришлось стоять в очереди для подбора подходящей семьи. Как только нам было предложено соответствующее совпадение, мы имели всего 24 часа, чтобы решить, принимать ли семью на основе едва заметных деталей о возрасте и проблемах со здоровьем, которые были предоставлены нам.
Наш первый подходящий нам вариант была мать-одиночка с семью детьми. Мы были в восторге, что наша миссия готова начаться. Но через два дня мы узнали, что центр посредничества по ошибке подобрал эту семью для двух групп спонсоров, и мы не будем их спонсировать. Через несколько дней нам была предложена другая семья из семи человек. Они были фермерами в Сирии и просили о переселении в сельскую местность. Мы были в сомнении – наверное, было бы не несправедливо привозить их в центр Торонто? Мы поделились своими опасениями с центром подбора и попросили их найти группу спонсоров в сельской местности, уверенные в том, что они найдут, но отметив, что мы с радостью поддержим семью, если этого не произойдет. Центр нашел спонсоров в сельской местности в тот же день.
Наконец, в начале февраля 2016 года нам удалось связаться с семьей, состоящей из четырех подростков - мальчиков, чей возраст совпадал с возрастом наших детей. Мы почувствовали, что это - тот самый правильный выбор. Мы исследовали районы, которые могли бы удовлетворить потребности семьи, посетили школы и начали собирать мебель и одежду. Мы ждали недели, затем месяцы. Может быть, они заболели и не могли путешествовать? Или решили не ехать в Канаду? Пока мы ждали, правительство привозило сирийцев на самолетах. Большинство были беженцами, которых спонсировало правительство, и они проводили несколько недель в отелях, пока им не было найдено жилье. В январе 2016 года в Торонто проживало 950 правительственных беженцев, которые жили в отелях. Аренда жилья в Торонто становилась все более дорогой, но мы сумели арендовать трехкомнатную квартиру для нашей семьи, не имея никакого представления, когда они могут прибыть. Мы были возмущены тем, что так многие беженцы жили в отелях, в то время как сотни частных групп, включая нашу, ждали, чтобы помочь.
В конце февраля 2016 года правительство достигло цели по приему 25 000 беженцев из Сирии, и внезапно сирийцы перестали прибывать. Некоммерческая организация Canada for Refugees сообщила, что около 2 900 беженцев, которые были одобрены, все еще ждали своего рейса в Канаду, в то время как сотни частных групп в Канаде также ждали прибытия своих семей, включая нас. Мы сняли квартиру с тремя спальнями для нашей семьи, не имея никакой представления, когда они могут прибыть. Мы присоединились к собраниям и протестам, чтобы осудить решение правительства замедлить обработку сирийских беженцев. Как сообщила газета Toronto Star, 30 марта 2016 года Ариф Вирани, тогдашний парламентский секретарь Министра иммиграции Джона Маккалума, столкнулся со "злой толпой молодых людей" на общественной встрече, организованной бывшим мэром Торонто Джоном Сьюэллом. На следующий день министр Маккалум объявил, что его персонал примет еще 10 000 частных спонсоров беженцев.
Однако наша семья так и не прибыла, и мы начали обращаться к нашему местному члену парламента Христи Фриланд и другим личным контактам в Оттаве, чтобы получить больше информации. Мы узнали, что мать нашей семьи была беременна и что им не было разрешено путешествие. После многочисленных запросов, мы получили номер мобильного телефона нашей семьи. Мы обсуждали, стоит ли нам звонить им. Что бы мы могли им сказать? В конце концов, мы решили не связываться с ними по телефону. Это могло быть слишком потрясением для обеих сторон, особенно учитывая информационный вакуум, в котором мы действовали, нашу неспособность говорить на арабском языке и наше бессилие влиять на процесс.
К июню 2016 года наша квартира стояла пустой уже четыре месяца, и мы решили предоставить её во временное пользование другой семье беженцев. Эта семья жила у больного раком родственника и им нужно было новое жилье. Они были образованными армянскими сирийцами из Алеппо, но жили в лагере для беженцев в Иордании и приехали в Канаду разочарованными и перегруженными проблемами. Они жили хорошей жизнью в Сирии и, к нашему удивлению, скучали по стабильным дням авторитарного режима до начала Арабской весны, несмотря на его отвратительный рекорд в области прав человека.
В начале августа нам сообщили, что отцу "нашей" семьи было отказано в безопасности. Их дело будет рассмотрено снова, но мы не имели никаких указаний относительно их шансов на окончательное одобрение. Мы размышляли о том, что могло стать причиной отказа в безопасности. Отец был членом полиции. У них было четверо подростковых сыновей. Беременность матери через десять лет после последней казалась необычной, и мы слышали, что многие беженцы забеременевают, надеясь, что это ускорит процесс. Наши опасения росли.
Мы стояли перед трудным выбором: ждать ли эту семью, или попросить быть связанными с другой семьей? Как мы можем их бросить, когда парням так нужно получить образование в Канаде? Как мы можем отказать этому новорожденному ребенку в шансе на старт в Канаде? Но что, если проверка будет продолжаться бесконечно долго? Сколько других бездомных семей могут находиться в списке, надеясь на хорошие новости?
В конце концов мы решили не ждать дольше и вскоре нас выбрали для семьи Хасанов (псевдоним) – пара с тремя маленькими детьми и их бабушкой. 6 октября 2016 года мы получили уведомление о том, что семья Хасанов прибудет через двенадцать дней. Армянская семья переехала из квартиры в дом Джулии, и мы начали неистовую подготовку в последнюю минуту – предварительная регистрация в школе, вакцинационные назначения, планирование банковских операций, чистые простыни, мобильные телефоны, предметы первой необходимости и продукты в холодильнике. Мы закончили нашу подготовку толстой папкой приветствия, загруженной информацией, картами и инструкциями на арабском языке о всем, что они могли бы хотеть знать о жизни в Торонто.
Семья Хасан прибыла в аэропорт Пирсон, толкая все свои вещи на одной тележке. Мы держали приветственный знак на арабском языке, не понимая тогда, что семья не умеет читать. Мы попросили разрешения пожать им руки. Хассаны были благодарны за то, что они покинули самолет. Переводчик предоставил базовую информацию о том, что в течение одного года наша группа будет обеспечивать финансовую и практическую поддержку. Мустафа, отец, боялся летать и не спал две ночи. Дети в возрасте восьми, шести и одного года страдали от тошноты и им нужно было поменять одежду. Эльхам, мать троих детей, была не старше двадцати пяти лет. Её первые слова, переведенные нам, были: "Эльхам хочет пойти в школу".
Нам потребовалось много месяцев, чтобы узнать историю семьи Хассан. Но мало-помалу, когда они учили английский язык, мы узнавали о них больше. Они были курдами и четыре года назад пешком бежали из северной Сирии в Турцию. Они жили в переполненной квартире в Стамбуле, прятали детей внутри, боясь за их безопасность. Мустафа работал нерегулярно и нелегально в качестве рабочего (красил, штукатурил, носил тяжелые камни), был уборщиком в отеле за маленькую плату и страдал от словесного и физического насилия из-за своей этнической принадлежности. Они не получали медицинской помощи и никогда не ходили к стоматологу. Как объяснила Эльхам, "Курд может лежать умирающим под дверью больницы в Турции, и его не пустят внутрь". Только Мустафа посещал школу, и то только на пару лет, пока его отец не умер и ему не пришлось работать на оливковой ферме своей матери. Мать Мустафы, Фатма, была с задержкой развития, не могла заботиться о себе и страдала от осложнений здоровья из-за ожирения. У детей было очень мало мышечной массы, так как они редко играли на улице.
Мы были готовы к тому, что наша семья беженцев может не говорить на английском языке. Но мы не ожидали узнать, что они неграмотны (и не умеют считать) на любом языке. Изучение английского языка, чтобы прочитать знак или меню, станет громадной задачей. У этой семьи не было образования, своих денег и очень неопределенных перспектив занятости. Тщательно составленный приветственный пакет был бесполезен. Но у Эльхам и Мустафы были огромные улыбки и непоколебимая решимость сделать жизнь в Канаде. Мы моментально полюбили их. Пара была технологически продвинутой и научила нас использовать технологии для общения. Мы писали нашу фразу на английском языке в мобильный телефон, они сканировали английский текст, использовали приложение для перевода его в арабский текст, а затем использовали еще одно приложение для перевода арабского текста на арабскую речь.
Вызовы, с которыми столкнулись Хассаны, как неквалифицированные и неграмотные новоприбывшие, отличались от тех, которые стояли перед их образованными соотечественниками, но не обязательно были более сложными. Многие образованные новоприбывшие испытали глубокое разочарование, отказавшись от успешных карьер и вынужденных работать на работах, которые они считали ниже своего достоинства. Профессионалы обнаружили, что их квалификации не признаются. Студенты университетов должны были сначала совершенствовать свой английский язык, а затем начинать свои учебу заново - если они могли это себе позволить. Борьба с депрессией была распространенной.
Хассаны видели возможности повсюду и были энтузиастами, готовыми попробовать все. В течение недели все шестеро из них пошли в школу. Через шесть недель они все были в бассейне и на катке впервые. Фатма, которая никогда не держала ручку в руках, начала использовать карандаши для рисования. Старшие дети – Нухат и ее брат Хамза – научились кататься на велосипедах, и они и их младшая сестра, малышка Хеврин, впервые покачались на качелях. Эльхам и Мустафа были жаждущими общения и быстро научились говорить на английском языке.
Мы были благодарны тому, что наша группа спонсоров была большой. Семья должна была посещать множество административных встреч с работниками поселения и иммиграционных интервью. Они должны были получить удостоверения личности, медицинские карты, подписать договор аренды, открыть банковский счет и зарегистрироваться в школе. Мы также везли их на бесконечные медицинские приемы. Каждый член семьи должен был пройти серию медицинских обследований с переводчиками. Они также должны были пройти все детские прививки, которые канадцы обычно получают в течение нескольких лет, за несколько недель. Им проводили занятия по питанию, консультации по контрацепции, обследования глаз и слуха. Каждый член семьи должен был сдать мочу, кровь и стул на анализ. Иногда результаты были неопределенными и нам приходилось повторять процедуру. Маленькая Хеврин кричала во время трех изнурительных процедур взятия крови, пока мы не сказали: «Достаточно!» Фатма перенесла четыре кардиологических обследования, три маммограммы, несколько когнитивных тестов и ночное сонное тестирование в больнице. Один из нас «забывал» назначить Фатме требуемую колоноскопию. Мы решили отложить походы к зубному врачу до тех пор, пока один из детей не начнет жаловаться на боль в зубах, перед началом серии сложных стоматологических процедур.
Занятия английским языком были как радостью, так и источником большого стресса для Эльхам, Мустафы и Фатмы. Они начали с уровня 1 и должны пройти уровень 4, чтобы получить канадский паспорт. К счастью, они имели хорошее чувство юмора, и когда им сказали, что их первоначальная оценка предполагает, что им нужно быть на уровне 0, они засмеялись: "Уровень 0! Мы так плохо говорим по-английски, что им пришлось создать специальный уровень для нас!" Эльхам любовалась своей возможностью учиться и практиковала новые слова при каждой возможности. Мустафа был разочарован тем, что он был единственным мужчиной в классе новичков и быстро работал, чтобы быть переведен на более высокий уровень. Тем не менее, им будет трудно пройти уровень 4. Но им очень хочется получить гражданство и канадский паспорт, чтобы снова увидеть своих родственников.
Дети, никогда не находившиеся в классной обстановке, тоже испытывали трудности. Хамза в частности трудно приспосабливался к структурам, которые канадские дети считают своей второй природой. Стоять в очереди, сидеть в кругу и попросить разрешения пойти в туалет были для детей такими же новыми, как буквы и цифры, которые они практиковали. В отличие от этого младенец Хеврин, который ходил в бесплатный детский сад, пока его родители посещали уроки английского, с легкостью учился английскому и курдскому языкам. Занимательный детский сад стал дополнительным стимулом для Эльхам и Мустафы продолжать учить английский.
Семья Хасан не столкнулась с некоторыми видами культурного шока, которые испытывают другие сирийские семьи в Канаде. Только Фатма носила головной платок, а Мустафа был более вовлечен в домашние дела, чем большинство канадских отцов. Но культурные установки и этнические предрассудки, которые они изучили в Сирии и Турции, было трудно изменить. Мы попытались сразу объяснить им, что Канада терпима к различным культурам и традициям. Мы объяснили, что у нас есть друзья ЛГБТ и что участники нашей группы имеют арабское и еврейское происхождение. Но, переосмысление требует времени. Эльхам указывала на женщин, носящих бурки, и говорила: "Арабский ужас". Они отговаривали Нухат от дружбы с единственной другой сирийской девочкой в её школе, потому что она была арабкой. Они сопротивлялись общению с другими курдами, которых мы знали, потому что они были иракцами.
Но спустя год проживания в Канаде Эльхам и Мустафа завязали дружеские отношения с коллегами по работе и друзьями из разных культур. Мустафа подружился с турецким соседом, который часто забирал детей из школы. Эльхам нашла работу в магазине ближневосточных продуктов, обслуживая "клиентов из всех стран". Хотя она все еще не могла читать, она была ценна за свою беглость в курдском, арабском, турецком, а теперь и в английском языках.
Многие другие группы спонсоров сирийских беженцев вынуждены были продлевать свою финансовую поддержку за пределами 12-месячного срока, но Хассаны были настроены на то, чтобы найти работу до полного завершения нашей спонсорской программы. Мы завершили финансовые переводы им с достаточной суммой денег на счету, чтобы начать думать о спонсировании другой семьи. С небольшой помощью с нашей стороны Мустафа и Эльхам получили работу у первых работодателей, к которым обратились. Мустафа, никогда раньше не водивший машину, сдал вождение после всего лишь четырех уроков вождения. Они настроились экономить деньги, чтобы купить дом. Тем не менее, на момент написания этого текста у них еще долгий путь, чтобы стать полностью независимыми. Они не могут читать свою почту или заметки из школы детей и зависят от нас, чтобы вести переговоры по поводу пересмотра аренды, заключения трудовых договоров и условий для мобильной связи. Банки, банкоматы и кредитные карты для них все еще новые вещи.
Как спонсоры, мы тоже многое узнали. Самое главное, мы узнали, что беженцы не "счастливчики". Сколько раз люди спрашивали Хассанов, насколько они счастливы? Конечно, они счастливы, что не были в своей деревне, когда она загорелась. Они счастливы, что только один из их племянников и несколько их соседей погибли. Они счастливы, что не подхватили смертельные паразиты из бедной пищи и неочищенной воды в Сирии и Турции. Но семья постоянно живет в страхе за безопасность своих друзей и родственников. Фатма боится, что никогда больше не увидит свою мать или брата. Эльхам отчаянно скучает по своей матери и девяти братьям и сестрам, которые разбросаны по разным странам мира. Мустафа, несмотря на всю свою оптимистичность, периодически испытывает глубокую грусть. Он однажды сказал нам, что иногда ему кажется, что ему лучше голодать в своей деревне, чем жить комфортно здесь, в Канаде.
Второй урок, который мы извлекли из опыта спонсорства - это то, что спонсорство не является родительством. В первые несколько месяцев Хассаны полностью зависели от нас, чтобы помочь им с покупками, походами к врачам и общением с учителями детей. Мы их баловали, но также были очень властными. Когда они пропускали занятия английского или пропускали визиты к врачу, мы порицали их. Мы проверяли их каждые выходные, чтобы убедиться, что дети добрались до парка. Мы хотели, чтобы взрослые больше участвовали в образовании детей, и были разочарованы, когда десятки книг, которые мы и другие дарили им, оставались спрятанными в заднем шкафу. Мы были возмущены, когда они потратили "наши деньги", чтобы купить два новых телефона на сумму более 1000 долларов каждый. Но нам потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что переселенцы должны принимать свои собственные решения, даже если это "плохие" решения.
Мы устроили вечеринку со всей группой спонсоров, чтобы отпраздновать первый год Хассанов в Канаде. Дети играли в футбол, Фатма распаковывала свои подарки на день рождения, а взрослые делились воспоминаниями о годе, который мы провели вместе. Мы упомянули Мустафе, что он, вероятно, очень сильно скучает по своей многочисленной семье. "Семья?" - ответил он. - "Я люблю свою семью. У меня очень большая семья здесь, в Канаде".